Николай Саврасов - Люди Солнца[СИ]

Голос Боба сообщил:

— Разгон завершён, можете покинуть своё кресло.

— Интересно, с какой скоростью мы летим? — задумчиво произнес Сем.

— Мы летим с гиперзвуковой скоростью, — сказала Натали.

— А сколько нам по времени лететь до Нью-Йорка? — спросил Сем.

— Около двух часов, — ответила Натали.

Они ещё долго болтали о разных мелочах. Сем пытался шутить, правда, не всегда удачно. Но Натали всякий раз, когда возникали острые углы, сглаживала их. В общем, беседа текла легко и непринужденно.

А ещё спустя какое-то время они догнали рассвет.

И Сем, любуясь восходящим солнцем, неожиданно спросил:

— Натали, можно, я буду звать вас просто Ли?

— Я не против, — сказала несколько опешившая Натали. — Меня, правда, никто ещё так не называл. Но имя мне нравится…

Тут их снова прервал голос Боба:

— Внимание! Мы садимся! Просьба на время торможения занять своё кресло.

При торможении, чтобы компенсировать нагрузки, кресло повернулось на сто восемьдесят градусов. И Сем снова почувствовал, как неведомая сила прижимает его к креслу.

Когда они приземлились, день ещё был в полном разгаре. Движение в аэропорту было тоже очень интенсивное. По внешнему виду он напоминал аэропорт Города Солнца и был совсем не такой, каким Сем помнил его с детства.

Когда транспорт плавно подрулил к стоянке и остановился, металлические диафрагмы, охватывающие аэромобили, открылись, и они один за другим начали покидать транспорт. Аэромобили Сема и Натали тоже взлетели и направились в город.

По дороге Боб спросил у Сема:

— Мистер Уилсон, куда конкретно вы хотите попасть?

— Ну конечно, на Бродвей! — не задумываясь ответил Сем.

Через несколько минут полета появились окраины Нью-Йорка. И Сем, плотно прильнув к стеклу, стал с жадностью рассматривать город. Сначала под ними проплывали незнакомые ему улицы и площади. Но затем появились река и мост, Сем узнал их — это были река Ист-Ривер и Вильямсбургский мост. Перелетев Ист-Ривер, они были уже над Манхэттеном. Сем ещё не успел рассмотреть всё как следует, как аэромобиль, обогнув Эмпайр Стейт Билдинг, сел на крышу бывшего универмага «Мэйсис».

Перелетая Бродвей, Сем краем глаза увидел, что он почему-то белый, но не обратил на это никакого внимания. В голове пульсировала только одна мысль: «Скорее в город! Скорее в город!!!» Сердце билось в груди с бешеной скоростью. С трудом, сдерживая волнение, он выпрыгнул из аэромобиля, как только тот коснулся земли, и устремился быстрым шагом к входу в здание. Натали еле поспевала за ним. Зайдя в лифт, они почти одновременно крикнули «На выход!», и лифт поехал вниз. Время тянулось очень медленно. Сему эти несколько минут поездки в лифте казались вечностью. Когда лифт, наконец, доехал до первого этажа и открыл двери, Сем, уже не в состоянии сдерживать себя, побежал к выходу. Но когда он выбежал на улицу, он остолбенел от неожиданности…

На Бродвее, насколько хватало глаз… цвели яблони!!!

Весь Бродвей был большим яблоневым садом. С двух сторон от центральной пешеходной дорожки цвели яблони. И все было белым-бело от цветов. А в воздухе стоял густой аромат цветущих яблонь.

Сем стоял с открытым ртом, обалдев от увиденного. Неожиданно рядом с собой он услышал голос:

— Правда, красиво?

Обернувшись назад, он увидел немолодого мужчину, стоящего рядом с ним.

— Мне тоже очень нравится! — отметил незнакомец, не дожидаясь ответа. — Я каждый год с нетерпением жду весны, чтобы полюбоваться на это чудо! А какой у нас осенью бывает праздник большого яблока! Вы ни разу не были на нём?

— Нет, — растерянно сказал Сем.

— О, это очень красивый праздник! — заметил собеседник и продолжил: — Весь город преображается! По улицам, сменяя друг друга, проходят карнавальные шествия! Прямо на улицах пекут всякие сладости и знаменитые нью-йоркские яблочные пироги, и тут же угощают ими прохожих! А по вечерам ночное небо озаряют красочные фейерверки! И всё это продолжается несколько дней! Приезжайте, не пожалеете!

— Обязательно посмотрю! — твердо сказал Сем.

Сем стоял в нерешительности на углу Бродвея и тридцать четвертой, не зная, куда пойти. Ему хотелось посмотреть всё и сразу.

Натали предложила ему подняться вверх по Бродвею. И Сем согласился.

Сначала шли всевозможные гиперцентры.

— Раньше это был одёжный округ, — объяснял Натали Сем. — Здесь были всевозможные магазины и магазинчики. И можно было купить всё что угодно, от классики до самого разбитного авангарда.

— И сейчас здесь примерно то же самое, — сказала Натали.

— Ну, наверное, — неуверенно согласился Сем.

По дороге они завернули на Таймс-сквер. В сквере по периметру росли деревья, а в середине была разбита очень красивая клумба, в виде солнечных часов. Сейчас на ней цвели ярко-красные тюльпаны и темно-синие нарциссы.

Выше по Бродвею они попали в театральный округ. Здесь, как и раньше, пестрели огромные вывески и световые табло всевозможных мюзиклов и спектаклей, идущих на подмостках театров. Кинотеатры афишами на своих фасадах зазывали посмотреть кинофильмы, идущие у них, обещая непередаваемые ощущения. У большинства театров на специальных площадках транслировались трехмерные фрагменты спектаклей, мюзиклов или кинофильмов…

Сем всегда очень робел в общении с женщинами. Познакомиться с девушкой для него была целая проблема. Даже Барбара сама познакомилась с ним. На одной вечеринке, куда притащил его Вилли, к нему подошла девушка и предложила её проводить, это была Барбара. Она всё делала сама, сама назначала встречи, сама решала, куда они пойдут и что будут делать, и его это устраивало. Они часто ездили вместе отдыхать. Встречались они в течение семи лет, пока однажды Барбара не сказала, что им пора пожениться. Сем не возражал. Была ли это любовь, трудно сказать. Эму было приятно общаться с ней. Но назвать это страстью было нельзя, скорее — привычкой.

С Натали же всё было иначе. Он ещё тогда у скамейки, при первой встрече, обратил внимание на эту стройную светловолосую девушку. И сейчас ему было удивительно легко и приятно общаться с ней. Обычной робости не было, словно они были знакомы тысячу лет. Сем рассказывал Натали, что где было раньше. Вспоминал смешные случаи из своего детства. В общем, сегодня он был в полном ударе, порою удивляясь самому себе…

Сем ликовал! Пусть в городе многое изменилось. Но это был его город! Город, в котором он родился и вырос, город, который он любил больше всего на свете!